Quite Contrary
Название: Летние каникулы / Summer Holidays
Автор: Penknife
Перевод: Артанис
Фандом: Гарри Поттер
Рейтинг: PG
Жанр: general
Персонажи/пары: Гермиона
Краткое содержание: после того, как мир спасен, пора подумать о том, что делать дальше; содержит спойлеры на финал седьмой книги
Оригинал тут
Перевод осуществлен с разрешения автора.
читать дальшеПрижимаясь к Рону, Гермиона сидит в изножье кровати Гарри. На тарелке с бутербродами, принесенной Кричером, остались одни только крошки. Гермиона боялась, что первый же кусок встанет у нее поперек горла, но после нескольких осторожных укусов выяснилось, что это не так. Гарри как был в одежде, так и уснул, свернувшись калачиком поверх одеяла, только ботинки с ног сбросил. Один носок у него оказался дырявым.
В комнате старшеклассников слишком тихо. Остальные, по-видимому, пока еще внизу, но Гермиона уверена, что вскоре они поднимутся в гриффиндорскую башню, пусть и не в эту комнату - вряд ли у кого-то хватит смелости присоединиться к Гарри. Рано или поздно другие комнаты и общая гостиная заполнятся людьми. Весь замок заполнится ими, уснувшими там, где стояли или сидели. А потом стены и всех, находящихся внутри, наверняка увьют непролазные ежевичные заросли. Гермиона закрывает глаза. Она готова проспать сотни лет.
Но спать нельзя, не сейчас. Она не потеряла тех, кого любила, - она убеждает себя, что изнуряющее, бесконечное мельтешение лиц друзей, проносящихся перед ее внутренним взором, это совсем другое, - поэтому ей следует быть внизу, помогать разбираться со срочными делами.
Рон сдается и тоже ложится, сворачиваясь вокруг Гермионы так, чтобы не потревожить ее. Прижатой к его груди спиной она чувствует, как замедляется его дыхание, хотя он изо всех сил борется со сном. Она оставит его здесь, спать рядом с Гарри, чтобы, проснувшись, они увидели бы занавески, с которыми давно сроднились, почувствовали знакомое тепло от печки и привычный запах грязных носков. Чтобы услышали успокаивающие звуки дыхания друг друга.
Она устало прикрывает глаза. Всего на минутку. Как губка, впитывая в себя это мгновение: ступня Гарри почти касается ее колена, рука Рона лежит на ее бедре. Она могла бы сидеть так и сидеть, и сидеть...
Потом, приказывает она себе и тихонько поднимается на ноги, оставляя друзей в объятиях Морфея.
*****
Проходя мимо обеденных столов, отодвинутых к стене, Гермиона оборачивается проверить, не остался ли кофе, и в первое мгновение ей кажется, что она видит призрак. Рука сжимает волшебную палочку прежде, чем Гермиона понимает, что волосы у женщины светлее, чем у Беллатрикс, а в глазах, пусть запавших и с темными кругами, не отражается безумный огонь. Через плечо у нее повязан плотный шелковый шарф, образующий петлю, в которой, прижимаясь к боку женщины, сладко спит младенец.
- Вы, наверное, Андромеда Тонкс, - произносит Гермиона.
На одно мгновение ее охватывает ужас при мысли, что именно ей придется сообщить страшные новости. Она не может подобрать нужных слов, и земля уходит из-под ног при осознании, что *нужных* слов не существует.
- Все нормально, - останавливает ее Андромеда. Она отрешенно улыбается, и видно, что мыслями она где-то очень далеко отсюда. - Я знаю, что ты Гермиона Грейнджер. Они показывали нам колдографии.
- Мне очень жаль, - говорит Гермиона.
Слова искренни. Она вспоминает о Cruciatus, ломающем и выворачивающем ее собственные кости, и о бесконечных секундах между ударами сердца, когда единственным желанием было умереть. Быть может, однажды она найдет в себе силы рассказать об этом Рону; она легко может представить, как он отреагирует: прижмется подбородком к ее макушке и крепко-крепко обнимет, - но, пожалуй, какой-то другой реакции и не существует.
- Все нормально, - повторяет Андромеда, хотя для обеих слова звучат фальшиво. - Я подумала, Гарри захочет встретиться с крестником.
- Непременно, - отвечает Гермиона.
Потому что - вне зависимости от того, что Гарри почувствует в первые мгновения, увидев младенца, - когда он все обдумает, ему станет легче. Спокойнее.
- Ты не подержишь его? - Андромеда передает теплый и тяжелый сверток в руки Гермионы, а та тут же вспоминает о Косолапсусе и думает, что нужно непременно попросить кого-нибудь в Пристанище покормить его, а потом вдруг понимает, что сейчас это совсем неважно.
- Ну, я... - начинает Гермиона, растерянно соображая, что делать, если малыш проснется. Он ворочается у нее на руках, и она неловко прижимает его к себе, разрываясь между боязнью причинить ему боль и страхом выронить его.
- Мне нужно поговорить с профессором МакГонагалл, - поясняет Андромеда, и Гермиона догадывается, что она не хочет обсуждать похороны дочери при внуке. Но, опять же, эта догадка может быть не больше, чем диктуемым усталостью предположением. Но она все равно кивает.
- Спасибо, я... - начинает Андромеда, но замолкает, видя резко застывшее лицо Гермионы, которая смотрит на кого-то, приближающегося к ним. Андромеда оглядывается и упирается взглядом в Нарциссу Малфой. Гермиона вновь протягивает руку к волшебной палочке.
- Цисси, - вырывается у Андромеды, и они бросаются в объятия друг друга, и обе плачут - зло, навзрыд.
Гермионе не видно, трясет ли одна из них вторую или обе дрожат от не сдерживаемых больше чувств. Она не может понять, кто из сестер произносит: "Я ненавижу тебя, ненавижу", - а кто отвечает: "Я знаю".
Они стоят, обнявшись, какое-то время, - светлые волосы смешиваются с темными, - цепляются друг за друга так, что костяшки пальцев белеют, когда сбоку слышится покашливание.
Люциус Малфой. И пусть он тоже выглядит побитым и изнуренным, Гермиона рада, что достала свою палочку. Crucio! Кричит память голосом Беллатрикс. Руки дрожат, но ребенок, кажется, этого не замечает.
- Думаю, нам пора, - произносит Люциус. Рядом с ним стоит Драко. На Гермиону он не смотрит.
Гермионе хочется возразить, что им запрещено уходить, но она замечает, что с другого конца зала за ними наблюдает Кинсли, появившийся час назад, чтобы, как он сам выразился, перевести дыхание, прежде чем возвращаться в свой гадючник. Гермиона вдруг понимает, что судьбу Малфоев решать все-таки ему. И вместе с этим приходит осознание, что на самом деле ей наплевать, что там с ними будет дальше.
- Ты прав, - соглашается Нарцисса и, отводя глаза, отстраняется от Андромеды. Она грациозно кладет свою руку поверх руки Люциуса и позволяет увести себя из зала, держась с таким достоинством, как будто одежда на ней вовсе не напоминает лохмотья, а лицо не покрывают дорожки невысохших слез. Драко по пятам следует за ними. Гермиона отмечает, что Кинсли движется им наперерез, но что палочки в его руках нет, и убирает свою.
Младенец шевелится, и его волосы становятся насыщенного платинового цвета. Гермиона чувствует, какие они мягкие на ощупь, когда прижимает ладонь к его голове.
*****
Рядом с кабинетом директора - теперь уже директрисы - собралась целая толпа, и Гермиона терпеливо ждет своей очереди, хотя час совсем поздний и Рон, если проснулся, то, должно быть, беспокоится, куда она пропала. Вздремнуть она до сих пор так и не ложилась, но усталость начала отступать, вытесняемая притупленным восприятием окружающего мира, которое возникает после суток бодрствования. Рано или поздно она исчерпает и способность прямо стоять на ногах, но пока что поддерживает силы крепким кофе.
Наконец, из кабинета выходит Невил и, проходя мимо, ободряюще улыбается Гермионе. Она задумывается, когда же Невил стал тем, кто всегда сумеет приободрить остальных, и не сразу понимает, что подошла ее очередь.
Она открывает дверь. Все портреты спят - даже Дамблдор в своих неизменных очках-полумесяцах. МакГонагалл поднимает от бумаг такие же усталые, как у самой Гермионы, глаза.
- Мисс Грейнджер, - говорит она. - Вам не нужно было ждать.
- У меня не срочное дело.
- Никто из тех, с кем я сегодня разговаривала, не приходил по срочному делу, - отвечает МакГонагалл. - А после произошедшего за последние двадцать четыре часа мои стандарты, касающиеся срочности, как никогда завышены. - Уголки ее губ приподнимаются в улыбке. - Смею надеяться, причина для вашего визита не в том, чтобы задать вопросы, ответов на которые не существует.
Гермиона молча вытаскивает из сумочки несколько книг. Они с глухим ударом ложатся на край стола.
- Они принадлежали Дамблдору, - произносит она. - На самом деле, библиотеке, но думаю, ему не хотелось бы держать их там, где любой может найти. Я взяла их без разрешения, простите.
- Думаю, на этот раз мы обойдемся без того, чтобы снимать с Гриффиндора штрафные баллы, - говорит МакГонагалл. - Да и как я могу снимать их с вас?
- Я решила, что вы придумаете, как с ними поступить, - признается Гермиона. - Хотя я бы не стала возвращать их в Запретную Секцию, она не... ээ... настолько защищена, как считается.
- Мне рассказывали, - сухо отвечает МакГонагалл, и Гермиона вдруг понимает, как легко полосатой кошке проскользнуть ночью между полками. - Спасибо, мисс Грейнджер. Вам, видимо, не приходило в голову уничтожить их?
- Это ведь книги, - слышит Гермиона собственный голос, но причина не только в этом. - И... ну... в правильных руках они не принесут зла, вдруг еще когда-нибудь потребуется знать, что делать с крестражами?
- Сложность в том, чтобы узнать, чьи руки правильные, - комментирует МакГонагалл. - Спокойной ночи, мисс Грейнджер. На вашем месте я бы постаралась поспать. Завтрашний день будет не менее тяжелым.
- Думаю, завтра - это уже сегодня, - замечает Гермиона. - Но да. Вы правы.
Когда она возвращается в спальню, Гарри в комнате нет, а Рон спит, укрытый сверху одеялом. Гермиона ложится рядом и закрывает глаза, погружаясь в тепло и тишину и позволяя себе забыться и какое-то время не думать совершенно ни о чем.
*****
На следующее утро Рона рядом не оказывается. Гермиона потягивается, отчаянно мечтая о чистой одежде. Но за неимением лучшего приходится наложить чары на то, что на ней уже надето. Она спускается к завтраку. В Большом Зале не слышно привычного гула голосов. Наверное, многие разъехались по домам.
Рона и Гарри в зале нет, но за рейвенкловским столом сидит Невил и ест яичницу-болтунью. Гермиона опускается на скамью рядом с ним.
- Привет, - говорит Невил. - Луна не так давно ушла, она решила отправиться домой, чтобы помогать отцу со следующим выпуском "Придиры". Он обещает быть интересным.
- Если только Рита Скитер рядом не потопчется, - ворчит Гермиона.
- Она тоже тут была, - отвечает Невил. - Кое-кто отказался с ней разговаривать, но большинство поступило наоборот. Ты знаешь, как это бывает. У всех языки чешутся обсудить произошедшее.
- Кошмар, а не женщина, - вздыхает Гермиона, хотя звучит это, скорее, как шутка.
- Точно, - с улыбкой поддакивает Невил. - В итоге окажется, что мною двигала потаенная страсть к Джинни Уизли. Или Драко Малфою. В зависимости от того, что звучит более абсурдно.
Гермиона искоса смотрит на него.
- А что более абсурдно?
- Ну, Драко мне не нравится, - отвечает Невил, и вряд ли она услышит что-то более развернутое, если только не начнет настойчиво выспрашивать.
- А почему ты не поехал домой с бабушкой? Устроил бы себе каникулы.
- Школе сейчас не помешают лишние руки, - отвечает Невил. - Я вернусь домой за мантией для похорон. - Он пожимает плечами. - МакГонагалл говорит, что до осени уроков не будет. Так что у меня все лето на то, чтобы провести его с бабушкой.
- Ты вернешься в школу?
Невил кивает.
- Об этом я и разговаривал вчера с МакГонагалл. Она позволит всем желающим с нашего курса вернуться в следующем году.
- Никому и в голову не придет, что тебе это необходимо.
- Я не настолько умный, как ты, - совершенно спокойно произносит Невил. - Как-то пережил этот год, но мало чему научился. Да ничему, по сути. Разве что в гербологии. А там, где не требовалась практика, вообще почти что полный ноль. - Он пожимает плечами. - Да и что такое еще один год в школе? Вряд ли впредь за неверные ответы будет насылаться "Crucio".
- Ох, Невил, - выдыхает Гермиона, голос изменяет ей.
Невил обнимает ее одной рукой за плечи.
- Все позади, - произносит он. - Позади. Подумай обо всем том, чего ты раньше так боялась, а теперь - ни капельки.
- Экзамены, - сделав несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, говорит Гермиона. - И что со мной никто не будет разговаривать.
- Уроки зельеварения, - подхватывает Невил. - Или опозориться из-за заклинания.
- Забыть об уроке.
- Ооо, точно. Тебе когда-нибудь снился сон, в котором ты забываешь сделать домашнюю работу...
- ...а на уроке никак не можешь вспомнить тему прошлого занятия...
- ...и получаешь взыскание, - заканчивает Невил. Он отстраняется, его глаза тускнеют. Гермиона более чем уверена, что ни о ком из них нельзя сказать "все позади", но Невилл тут же смотрит на нее чуть веселее. - И получить сотню штрафных баллов.
- Думаю, Гриффиндору в этом году просто обязаны вручить Кубок Школы, - произносит Гермиона. - Я непременно затрону эту тему в разговоре с директором.
- Она ответит, что сейчас не это важно, - замечает Невил.
- Это в образовательных целях, - возражает Гермиона, и Невил смеется.
*****
Следует долгая неделя похорон, и каждые из них нестерпимо болезненны. На похоронах Фреда Рон обнимает ее за талию, и Гермиона чувствует, как его сотрясает крупная дрожь. Столько людей плачет вокруг нее, что, глядя на них, она сама не может проронить ни слезинки, даже после того, как поздно ночью в Пристанище Джинни засыпает на соседней кровати и Гермиона считает себя единственной, кто еще бодрствует в доме. Некоторое время спустя она слышит, как кто-то спускается по лестнице, - значит, не единственная. Потом раздается звук поднимающихся шагов, наверху открывается и закрывается дверь, и дом погружается в тишину.
После похорон Ремуса и Тонкс в Годриковой Лощине устраивают неофициальные поминки в пабе. Основная часть присутствующих - это авроры и друзья Андромеды, которых Гермиона никогда раньше не встречала. Гарри почти на каждый вопрос отвечает "Я в порядке", но Рон вливает в него стакан за стаканом и бросает на Гермиону извиняющиеся взгляды, означающие, что с Гарри сейчас лучше побыть только ему. Гермиона оставляет их вдвоем и пробирается мимо группок людей, не зная, куда приткнуться. Она была знакома с обоими достаточно долго для того, чтобы горевать, но недостаточно, чтобы чувствовать, что должна быть здесь.
Она находит Джорджа, окруженного знакомыми ей лицами: рядом стоят Билл и Чарли, и Оливер, и Анджелина, и Ли.
- Все их слова - лишь сотрясение воздуха, - когда она подходит, говорит Джордж. Он кажется сильно разозленным и очень пьяным. - Не позволяйте им говорить так обо мне, когда я умру, ладно?
- И кому же ты оставляешь честь пережить тебя, учитывая, что из нас ты самый младший? - отвечает Оливер. - Ой, нет, еще есть Ли...
- Раз настаиваешь, я непременно скажу всем, что ты был угрозой обществу, - произносит Ли. - Но не раньше, чем нам обоим стукнет по сотне.
- Не хочу, чтобы обо мне так говорили, - упрямо повторяет Джордж. - И Фред бы тоже не хотел. Как будто мы никогда... как будто мы ничем другим не занимались, а только преподавали в школе и умерли с честью.
- Вряд ли ты учителем будешь, - быстро вставляет Анджелина, чтобы заполнить паузу.
- Вряд ли. - Джордж вызывающе поднимает бокал и говорит громче: - За Лунатика, который вдохновил нас на хулиганства. Умный был, сволочь, а правила для него значили ровно столько же, сколько для нас.
Пожалуй, как раз от этого "нас" и перехватывает горло, когда Гермиона поднимает собственный бокал. Стекло с таким звоном соприкасается со стеклом, как если бы этот звук мог разогнать тьму.
*****
Гермиона отказывается аппарировать в Австралию - вместо этого она покупает билеты на самолет, из-за чего Рон явно считает ее сумасшедшей. Но ей просто нужно время, чтобы вспомнить, какой она была раньше, чтобы вести себя, как та дочь, которая чуть меньше года назад уехала от родителей. Она силой принуждает себя не выискивать среди окружающих ее лиц в аэропорту маски Упивающихся Смертью, а читать вместо этого купленный журнал, хотя руку со спрятанной в кармане палочки не убирает ни на секунду и потом не может вспомнить, о чем была статья.
В самолете она какое-то время смотрит фильм, не надевая наушники, а затем прочитывает все журналы, оставленные в кармане стоящего перед ней кресла. Она думает о том, что, если у нее будет квартира в Лондоне, то она купит себе CD-плейер и телевизор. Вовсе не потому, что так уж часто его смотрит, - просто не хочет забывать, какие передачи и сериалы смотрят люди. А еще она сходит к дантисту, пусть ей его услуги и не требуются. Ну, может, без дантиста она и обойдется. Но родителям скажет, что была на приеме.
Сегодня воскресенье, - значит, пациентов у них нет. Приемная Венделла и Моники Уилкинс располагается на первом этаже их дома, как будто вобравшего в себя тепло солнца, хотя погода сегодня холодная, а в палисаднике все пожухло-бурое. Гермиона представляет, как ее мама садит здесь цветы, а папа приносит ей тропических рыбок, плещущихся в ведре, и на какое-то мгновение ей кажется, что такая жизнь для них намного счастливее. Живя так, они никогда даже не будут скучать по ней.
А потом открывается дверь, и она оказывается нос к носу с отцом, глядящим на нее с вежливой улыбкой.
- По воскресеньям мы пациентов не принимаем, - говорит он. - Но если вы зайдете, я принесу вам нашу визитку.
- Папа, - выдыхает Гермиона, и его улыбка перетекает во встревоженное недоумение.
- Вы хорошо себя чувствуете, юная леди? Может, мне позвонить кому-то...
Гермиона вытаскивает из-за спины свою палочку.
- Finite Incantatum, - говорит она уверенно и звонко, как и всегда, когда произносит заклинания. Чары развеиваются, оставляя после себя такое ощущение, словно кто-то окатил их сверху холодной водой.
- Боже мой, - вздрагивает ее отец. Со второго этажа спускается мама, шлепая босыми ногами по деревянным ступеням.
- Венделл, сегодня воскресенье, - намекает она.
- Finite Incantatum, - повторяет Гермиона, не давая ей договорить, потому что видит страх в глазах отца, которого не узнает собственная жена. - Простите, простите меня, - поспешно продолжает она. - Я только так могла защитить вас. Но теперь все закончилось. Война закончилась.
Ее отец сгребает ее в охапку, прижимая к себе, а мама подходит сзади и гладит по волосам.
- Война? - бормочет отец.
- Я сейчас все-все объясню, - говорит она, поспешно решая, в чем нужно соврать.
*****
- Гермиона, - окликает ее мама. Гермиона поднимает от газеты виноватый взгляд, пеняя себе, что пялилась в одну точку и забывала переворачивать страницы время от времени. Она поспешно впивается зубами в остывший тост. - Ты хочешь вернуться туда?
- Я... - Гермиона неуверенно замолкает. Прошло всего две недели, и умом она понимает, что это совсем немного, но выносить каждый последующий день ей становится все труднее. - Я рада быть дома, правда рада. То есть не совсем дома, а с тобой и папой...
- Чтобы перевезти все вещи домой из Австралии, потребуется немало времени, - отвечает мама с улыбкой. - Хотя мне и кажется, что твоему отцу здесь нравится больше. Мы толком с ним эту тему еще не обсуждали.
Но ей и в самом деле нравится быть здесь. Она чувствует себя намного лучше, нет той усталости, когда собственные руки кажутся неподъемной тяжестью, а перед глазами расплываются строчки книги. Ей нравится знать, что кто-то приготовил для нее постель (и не домовый эльф, а мама), нравится есть овощи и слушать, как родители рассказывают давно выученные ею наизусть байки из их молодости.
- Но я не могу остаться. Там столько всего восстановить нужно, и мои друзья... и еще, мм, Рон...
- Я знаю, - говорит мама. Она встает из-за стола, подходит и кладет руку на голову дочери. - Мы давно поняли, что ты не вернешься домой после школы.
- А можно... можно мне приехать с Роном? Я хочу познакомить его с вами. Мне кажется, он вам понравится, только он немного... ну, он ничего не знает о маглах, почти как его отец. Но он уже совсем освоился с тем, как разговаривать по телефону. Если можно, мы бы приехали домой на Рождество...
- Ты можешь приезжать в любое время, - говорит ей мама.
*****
Кинсли заглядывает в Пристанище одним теплым летним полднем, когда Гермиона сидит под деревом и читает книгу.
- Мистер Уизли уже на работе, вы с ним разминулись, - сообщает она ему. - Или вы к Гарри? На прошлой неделе он переехал на площадь Гриммо, но будет здесь во вторник вечером.
- Мне об этом известно, - отвечает Кинсли. - А искал я вас. И мистера Уизли, но я имею в виду мистера Рона Уизли.
Он садится на траву рядом с ней и передает ей свернутый лист пергамента.
- Что это? - спрашивает Гермиона.
- Можно было бы воспользоваться совиной почтой, да день такой приятный, - произносит Кинсли. - А еще так вам будет сложнее отказаться. Откройте его.
Гермиона подчиняется, аккуратно ломает печать и разворачивает письмо, прочитав которое, удивленно смотрит на своего посетителя.
- На самом деле вам и не полагается отказываться, - добавляет Кинсли. - Вам оказана большая честь.
- Да, но Орден Мерлина... - Гермиона сворачивает письмо и крутит его в руках. - Другие достойны его больше, чем я. Невил, Люпин, Тонкс, Фред...
- А меня никто и не ограничивает в выдаваемом количестве, - отвечает Кинсли. - И, думаю, вы достаточно проницательны, чтобы понять, что мне нужны и живые герои, которые согласятся прийти на вручение.
В его голосе мешаются расстройство и веселость.
- Кто уже отказался?
- Невил Лонгботтом попытался, но я решил списать все на его скромность и весьма рассчитываю на его бабушку в вопросе присутствия на церемонии указанного молодого человека в подобающей моменту мантии. Луна Лавгуд пообещала сделать все от нее зависящее, чтобы прийти, но добавила, что время года сейчас очень неспокойное из-за миграции кизляков. Понятия не имею, что это означает, - Кинсли откидывается назад, опираясь спиной о дерево.
- А Гарри?
- Сказал, куда я могу засунуть его Орден Мерлина, раз уж так настаиваю. - Кинсли улыбается. - К награде я его все равно представлю, но не думаю, что он придет на ее вручение. Однако, мне бы хотелось увидеть среди присутствующих вас и Рона. Все, что я могу вам предложить, это высшую награду мира волшебников, но ради нее, наверное, можно перетерпеть один скучный вечер.
- Меня и Рона? Потому что если выбирать между мной и им...
- Вас и Рона, да, - повторяет Кинсли. - И прошу вас, не отговаривайтесь тем, что вам срочно нужно помыть голову.
Она говорит себе, что для нее это ровным счетом ничего не значит. И сомневается, что Рон отнесется к ордену так, как отнесся бы когда-то. Но на церемонию наверняка заявится Рита Скитер, а Гермионе не хотелось бы бросать Невила ей на растерзание. Да и потом, если ей предлагают Орден Мерлина, а от нее требуется одно только согласие...
- Хорошо, придем.
- Даже для проформы не стали отнекиваться, - с легким разочарованием протягивает Кинсли. - А я-то надеялся задержаться здесь подольше, стараясь переубедить вас.
- Но я же вас никуда не гоню, - отвечает она.
Он улыбается и вытягивает ноги, подставляя их солнцу.
*****
Рон, по-турецки скрестив ноги, сидит на кровати Гермионы в Пристанище и смотрит на девушку так, будто у нее выросла вторая голова.
- Ты собираешься сделать - что?
- Окончить школу, - терпеливо повторяет Гермиона.
Рон переводит взгляд на Гарри, безмолвно моля о помощи в нелегкой задаче по приведению Гермионы в чувство.
- Гермиона, забудь ты про Т.Р.И.Т.О.Н. Кинсли тебя и без этих экзаменов на работу примет...
- Не в этом дело, - говорит Гермиона. - Смысл учебы не в том, чтобы получить работу...
- Тебе уж точно не требуются уроки по защите от темных сил, - возражает Рон. - Ты и так сдашь. И ты наизусть знаешь историю магии, и заклинаниями вовсю пользуешься...
- Да, но арифмантику и превращения я не изучала, а знания по истории магии весьма поверхностны в вопросах, не касающихся Волдеморта и крестражей, и мне придется много практиковаться, чтобы нагнать пройденное по зельеварению.
- Но тебе ничего из этого не нужно! - восклицает Рон.
- Я знаю, - говорит Гермиона и впервые в жизни действительно уверена в этом. Ничего плохого не случится, если она не сдаст на Т.Р.И.Т.О.Н. по зельеварению, вот только жалеть об упущенных знаниях будет до конца жизни. - Но я сама этого хочу, Рон.
- Вот я в школу ни за что не вернусь, - отвечает Рон. - А ты, Гарри?
- Пожалуй что откажусь от этой возможности, спасибо, - произносит Гарри. - На самом деле Кинсли уже говорил со мной о том, чтобы осенью начать тренировку с аврорами. Сказал, что в данном случае можно закрыть глаза на отсутствие аттестации на Т.Р.И.Т.О.Н.
- Вот видишь, - говорит Рон. Гермиона наклоняется и целует его. Минуту спустя до них доносится покашливание Гарри, напоминающего о себе.
- Со мной все хорошо будет, - обещает Гермиона. - Ты не... я хочу сказать, ты...
- Мне уходить пора, - вставляет Гарри, но не двигается с места.
- Конечно, я буду ждать тебя, - отвечает ей Рон и обнимает за талию. - И, быть может, по выходным ты вместо Хогсмеда будешь тайком...
- Большой тайны не получится, если перемещаться я буду сюда, - прерывает Гермиона.
- Я решил, что поживу какое-то время у Гарри, на площади Гриммо, - сообщает Рон. - Я буду помогать Джорджу с хохмазином, а это проще, если жить в Лондоне. И, кроме того, немного... ну, немного странно сейчас находиться дома. Ты понимаешь.
- Понимаю, - отвечает Гермиона. - Ничто уже не будет, как раньше.
Рон пожимает плечами.
- Не во всем это так уж и плохо, правда ведь?
- Не во всем, - эхом откликается Гермиона и с благодарностью скользит в кольцо его рук.
*****
Поезд уезжает в "Хогвартс" прекрасным сентябрьским утром. Родители Гермионы машут ему вслед и кажутся немного потерянными, искоса посматривая на окружающих их ведьм и волшебников. Гермиона видит, как Молли и Артур ведут их к выходу со станции, и ей интересно, попросит ли Артур показать ему их машину и что они с Молли подумают о магловом ресторане, если родители все же решатся пригласить их на совместный обед.
В коридоре стоит шум: младшие ученики носятся из вагона в вагон, а испуганные первоклассники потерянно бродят вокруг. Гермиона напрочь отказалась от предложения стать старостой, аргументировав тем, что не собирается быть образцом для подражания. МакГонагалл ответила, что принимает такой ответ как "нет", а все, что было сказано далее, постарается тут же забыть.
Она находит пустое купе и садится у окна. Странно находиться здесь без Гарри и Рона. Ей интересно, те же ли чувства испытывал Люпин, возвращаясь в "Хогвартс" в качестве учителя, и было ли наполнено его купе призраками прошлого.
Она трясет головой. Нет здесь никаких призраков, один только стойкий запах чьего-то раздавленного сендвича. Гарри и Рон сейчас в Лондоне, уплетают заказанную из ресторана еду, слушая репортаж с квиддичного матча, и увидеться с ними она может в любое время. По приезде она отправит им сову и сообщит, что и она, и Косолапсус добрались до "Хогвартса" целыми и невредимыми.
Косолапсус пускается в обход купе, выискивая, по-видимому, остатки сендвича. Открывается дверь, и в образовавшийся проем просовывается голова Невила.
- Не против, если я к тебе присоединюсь? - спрашивает он.
Гермиона приглашающе указывает на пустующее сиденье напротив себя.
- Я не видела Луну, - говорит она.
- Она решила не возвращаться, - сообщает Невил. - У нее много времени отнимает газета, да и, мне кажется, не хочет она возвращаться.
- Некоторые мосты остаются сожженными, - говорит Гермиона.
Невил кивает.
- А некоторые только предстоит сжечь.
- Этим и займемся, - заключает она. Слышится стук в дверь.
В коридоре стоит малыш, который выглядит так, будто вот-вот проглотит язык от страха.
- Мне поручено доставить их Гермионе Грейнджер и Невилу Лонгботтому, - выдавливает из себя он, протягивая им два пергаментных свитка, перевязанных лиловой лентой.
- О, нет, - стонет Гермиона, но свой свиток у мальчика забирает.
- О, да, - поддевает Невил. - Мы приглашены на обед к профессору Слизорну.
Гермиона задумчиво держит свой свиток в руке.
- А знаешь, - признается она спустя пару секунд, - я не против пойти.
Невил изгибает бровь, и она пожимает плечами.
- Не повредит узнать, кого Слизорн решил особо выделить в этом году, так ведь? И потом, еда там все равно лучше той, которую нам продадут с тележки.
- Если с такой стороны на это посмотреть, то... - не очень убежденно произносит Невил.
- Пошли, побудем героями, - подбадривает Гермиона. - Тем, кто спас мир, можно немножко попочивать на лаврах и вкусно поесть на парочке приемов.
Она берет Невила под руку и уверенно тянет к двери.
*****
Первоклассники гуськом тянутся за Хагридом к озеру, а к станции начинают съезжаться кареты. Вокруг Гермионы тут и там слышатся охи и приглушенные вскрики. Несколько старшеклассников выхватывают палочки.
- Все в порядке, - объявляет Гермиона, выходя вперед, и кладет руку на голову тестрала. Ощущения от прикосновения в точности такие, как и в предыдущий раз, во время той безумной скачки, когда она даже не видела, за что хватается. Сейчас она могла разглядеть существо во всех деталях. Он слегка подталкивает мордой ее руку, и она проводит ею вдоль его носа. - Они не причинят вам вреда.
- Она права, - присоединяется к ней Невил, подводя Парватти Патил к карете и помогая ей забраться внутрь. - Они всегда здесь были, каждый год. Просто мы их не видели.
- Но почему? - спрашивает Парватти, но Гермиона не слышит, что ей отвечает Невил. Тестрал смотрит на нее своими умными глазами.
- Все хорошо, - говорит она, гладя его по шее. - Намного лучше видеть то, что есть на самом деле.
Затем она забирается в карету и в поисках опоры хватается за сиденье, когда они трогаются с места и, как и много раз до этого, начинают подниматься вверх по холму в направлении "Хогвартса".
Автор: Penknife
Перевод: Артанис
Фандом: Гарри Поттер
Рейтинг: PG
Жанр: general
Персонажи/пары: Гермиона
Краткое содержание: после того, как мир спасен, пора подумать о том, что делать дальше; содержит спойлеры на финал седьмой книги
Оригинал тут
Перевод осуществлен с разрешения автора.
читать дальшеПрижимаясь к Рону, Гермиона сидит в изножье кровати Гарри. На тарелке с бутербродами, принесенной Кричером, остались одни только крошки. Гермиона боялась, что первый же кусок встанет у нее поперек горла, но после нескольких осторожных укусов выяснилось, что это не так. Гарри как был в одежде, так и уснул, свернувшись калачиком поверх одеяла, только ботинки с ног сбросил. Один носок у него оказался дырявым.
В комнате старшеклассников слишком тихо. Остальные, по-видимому, пока еще внизу, но Гермиона уверена, что вскоре они поднимутся в гриффиндорскую башню, пусть и не в эту комнату - вряд ли у кого-то хватит смелости присоединиться к Гарри. Рано или поздно другие комнаты и общая гостиная заполнятся людьми. Весь замок заполнится ими, уснувшими там, где стояли или сидели. А потом стены и всех, находящихся внутри, наверняка увьют непролазные ежевичные заросли. Гермиона закрывает глаза. Она готова проспать сотни лет.
Но спать нельзя, не сейчас. Она не потеряла тех, кого любила, - она убеждает себя, что изнуряющее, бесконечное мельтешение лиц друзей, проносящихся перед ее внутренним взором, это совсем другое, - поэтому ей следует быть внизу, помогать разбираться со срочными делами.
Рон сдается и тоже ложится, сворачиваясь вокруг Гермионы так, чтобы не потревожить ее. Прижатой к его груди спиной она чувствует, как замедляется его дыхание, хотя он изо всех сил борется со сном. Она оставит его здесь, спать рядом с Гарри, чтобы, проснувшись, они увидели бы занавески, с которыми давно сроднились, почувствовали знакомое тепло от печки и привычный запах грязных носков. Чтобы услышали успокаивающие звуки дыхания друг друга.
Она устало прикрывает глаза. Всего на минутку. Как губка, впитывая в себя это мгновение: ступня Гарри почти касается ее колена, рука Рона лежит на ее бедре. Она могла бы сидеть так и сидеть, и сидеть...
Потом, приказывает она себе и тихонько поднимается на ноги, оставляя друзей в объятиях Морфея.
*****
Проходя мимо обеденных столов, отодвинутых к стене, Гермиона оборачивается проверить, не остался ли кофе, и в первое мгновение ей кажется, что она видит призрак. Рука сжимает волшебную палочку прежде, чем Гермиона понимает, что волосы у женщины светлее, чем у Беллатрикс, а в глазах, пусть запавших и с темными кругами, не отражается безумный огонь. Через плечо у нее повязан плотный шелковый шарф, образующий петлю, в которой, прижимаясь к боку женщины, сладко спит младенец.
- Вы, наверное, Андромеда Тонкс, - произносит Гермиона.
На одно мгновение ее охватывает ужас при мысли, что именно ей придется сообщить страшные новости. Она не может подобрать нужных слов, и земля уходит из-под ног при осознании, что *нужных* слов не существует.
- Все нормально, - останавливает ее Андромеда. Она отрешенно улыбается, и видно, что мыслями она где-то очень далеко отсюда. - Я знаю, что ты Гермиона Грейнджер. Они показывали нам колдографии.
- Мне очень жаль, - говорит Гермиона.
Слова искренни. Она вспоминает о Cruciatus, ломающем и выворачивающем ее собственные кости, и о бесконечных секундах между ударами сердца, когда единственным желанием было умереть. Быть может, однажды она найдет в себе силы рассказать об этом Рону; она легко может представить, как он отреагирует: прижмется подбородком к ее макушке и крепко-крепко обнимет, - но, пожалуй, какой-то другой реакции и не существует.
- Все нормально, - повторяет Андромеда, хотя для обеих слова звучат фальшиво. - Я подумала, Гарри захочет встретиться с крестником.
- Непременно, - отвечает Гермиона.
Потому что - вне зависимости от того, что Гарри почувствует в первые мгновения, увидев младенца, - когда он все обдумает, ему станет легче. Спокойнее.
- Ты не подержишь его? - Андромеда передает теплый и тяжелый сверток в руки Гермионы, а та тут же вспоминает о Косолапсусе и думает, что нужно непременно попросить кого-нибудь в Пристанище покормить его, а потом вдруг понимает, что сейчас это совсем неважно.
- Ну, я... - начинает Гермиона, растерянно соображая, что делать, если малыш проснется. Он ворочается у нее на руках, и она неловко прижимает его к себе, разрываясь между боязнью причинить ему боль и страхом выронить его.
- Мне нужно поговорить с профессором МакГонагалл, - поясняет Андромеда, и Гермиона догадывается, что она не хочет обсуждать похороны дочери при внуке. Но, опять же, эта догадка может быть не больше, чем диктуемым усталостью предположением. Но она все равно кивает.
- Спасибо, я... - начинает Андромеда, но замолкает, видя резко застывшее лицо Гермионы, которая смотрит на кого-то, приближающегося к ним. Андромеда оглядывается и упирается взглядом в Нарциссу Малфой. Гермиона вновь протягивает руку к волшебной палочке.
- Цисси, - вырывается у Андромеды, и они бросаются в объятия друг друга, и обе плачут - зло, навзрыд.
Гермионе не видно, трясет ли одна из них вторую или обе дрожат от не сдерживаемых больше чувств. Она не может понять, кто из сестер произносит: "Я ненавижу тебя, ненавижу", - а кто отвечает: "Я знаю".
Они стоят, обнявшись, какое-то время, - светлые волосы смешиваются с темными, - цепляются друг за друга так, что костяшки пальцев белеют, когда сбоку слышится покашливание.
Люциус Малфой. И пусть он тоже выглядит побитым и изнуренным, Гермиона рада, что достала свою палочку. Crucio! Кричит память голосом Беллатрикс. Руки дрожат, но ребенок, кажется, этого не замечает.
- Думаю, нам пора, - произносит Люциус. Рядом с ним стоит Драко. На Гермиону он не смотрит.
Гермионе хочется возразить, что им запрещено уходить, но она замечает, что с другого конца зала за ними наблюдает Кинсли, появившийся час назад, чтобы, как он сам выразился, перевести дыхание, прежде чем возвращаться в свой гадючник. Гермиона вдруг понимает, что судьбу Малфоев решать все-таки ему. И вместе с этим приходит осознание, что на самом деле ей наплевать, что там с ними будет дальше.
- Ты прав, - соглашается Нарцисса и, отводя глаза, отстраняется от Андромеды. Она грациозно кладет свою руку поверх руки Люциуса и позволяет увести себя из зала, держась с таким достоинством, как будто одежда на ней вовсе не напоминает лохмотья, а лицо не покрывают дорожки невысохших слез. Драко по пятам следует за ними. Гермиона отмечает, что Кинсли движется им наперерез, но что палочки в его руках нет, и убирает свою.
Младенец шевелится, и его волосы становятся насыщенного платинового цвета. Гермиона чувствует, какие они мягкие на ощупь, когда прижимает ладонь к его голове.
*****
Рядом с кабинетом директора - теперь уже директрисы - собралась целая толпа, и Гермиона терпеливо ждет своей очереди, хотя час совсем поздний и Рон, если проснулся, то, должно быть, беспокоится, куда она пропала. Вздремнуть она до сих пор так и не ложилась, но усталость начала отступать, вытесняемая притупленным восприятием окружающего мира, которое возникает после суток бодрствования. Рано или поздно она исчерпает и способность прямо стоять на ногах, но пока что поддерживает силы крепким кофе.
Наконец, из кабинета выходит Невил и, проходя мимо, ободряюще улыбается Гермионе. Она задумывается, когда же Невил стал тем, кто всегда сумеет приободрить остальных, и не сразу понимает, что подошла ее очередь.
Она открывает дверь. Все портреты спят - даже Дамблдор в своих неизменных очках-полумесяцах. МакГонагалл поднимает от бумаг такие же усталые, как у самой Гермионы, глаза.
- Мисс Грейнджер, - говорит она. - Вам не нужно было ждать.
- У меня не срочное дело.
- Никто из тех, с кем я сегодня разговаривала, не приходил по срочному делу, - отвечает МакГонагалл. - А после произошедшего за последние двадцать четыре часа мои стандарты, касающиеся срочности, как никогда завышены. - Уголки ее губ приподнимаются в улыбке. - Смею надеяться, причина для вашего визита не в том, чтобы задать вопросы, ответов на которые не существует.
Гермиона молча вытаскивает из сумочки несколько книг. Они с глухим ударом ложатся на край стола.
- Они принадлежали Дамблдору, - произносит она. - На самом деле, библиотеке, но думаю, ему не хотелось бы держать их там, где любой может найти. Я взяла их без разрешения, простите.
- Думаю, на этот раз мы обойдемся без того, чтобы снимать с Гриффиндора штрафные баллы, - говорит МакГонагалл. - Да и как я могу снимать их с вас?
- Я решила, что вы придумаете, как с ними поступить, - признается Гермиона. - Хотя я бы не стала возвращать их в Запретную Секцию, она не... ээ... настолько защищена, как считается.
- Мне рассказывали, - сухо отвечает МакГонагалл, и Гермиона вдруг понимает, как легко полосатой кошке проскользнуть ночью между полками. - Спасибо, мисс Грейнджер. Вам, видимо, не приходило в голову уничтожить их?
- Это ведь книги, - слышит Гермиона собственный голос, но причина не только в этом. - И... ну... в правильных руках они не принесут зла, вдруг еще когда-нибудь потребуется знать, что делать с крестражами?
- Сложность в том, чтобы узнать, чьи руки правильные, - комментирует МакГонагалл. - Спокойной ночи, мисс Грейнджер. На вашем месте я бы постаралась поспать. Завтрашний день будет не менее тяжелым.
- Думаю, завтра - это уже сегодня, - замечает Гермиона. - Но да. Вы правы.
Когда она возвращается в спальню, Гарри в комнате нет, а Рон спит, укрытый сверху одеялом. Гермиона ложится рядом и закрывает глаза, погружаясь в тепло и тишину и позволяя себе забыться и какое-то время не думать совершенно ни о чем.
*****
На следующее утро Рона рядом не оказывается. Гермиона потягивается, отчаянно мечтая о чистой одежде. Но за неимением лучшего приходится наложить чары на то, что на ней уже надето. Она спускается к завтраку. В Большом Зале не слышно привычного гула голосов. Наверное, многие разъехались по домам.
Рона и Гарри в зале нет, но за рейвенкловским столом сидит Невил и ест яичницу-болтунью. Гермиона опускается на скамью рядом с ним.
- Привет, - говорит Невил. - Луна не так давно ушла, она решила отправиться домой, чтобы помогать отцу со следующим выпуском "Придиры". Он обещает быть интересным.
- Если только Рита Скитер рядом не потопчется, - ворчит Гермиона.
- Она тоже тут была, - отвечает Невил. - Кое-кто отказался с ней разговаривать, но большинство поступило наоборот. Ты знаешь, как это бывает. У всех языки чешутся обсудить произошедшее.
- Кошмар, а не женщина, - вздыхает Гермиона, хотя звучит это, скорее, как шутка.
- Точно, - с улыбкой поддакивает Невил. - В итоге окажется, что мною двигала потаенная страсть к Джинни Уизли. Или Драко Малфою. В зависимости от того, что звучит более абсурдно.
Гермиона искоса смотрит на него.
- А что более абсурдно?
- Ну, Драко мне не нравится, - отвечает Невил, и вряд ли она услышит что-то более развернутое, если только не начнет настойчиво выспрашивать.
- А почему ты не поехал домой с бабушкой? Устроил бы себе каникулы.
- Школе сейчас не помешают лишние руки, - отвечает Невил. - Я вернусь домой за мантией для похорон. - Он пожимает плечами. - МакГонагалл говорит, что до осени уроков не будет. Так что у меня все лето на то, чтобы провести его с бабушкой.
- Ты вернешься в школу?
Невил кивает.
- Об этом я и разговаривал вчера с МакГонагалл. Она позволит всем желающим с нашего курса вернуться в следующем году.
- Никому и в голову не придет, что тебе это необходимо.
- Я не настолько умный, как ты, - совершенно спокойно произносит Невил. - Как-то пережил этот год, но мало чему научился. Да ничему, по сути. Разве что в гербологии. А там, где не требовалась практика, вообще почти что полный ноль. - Он пожимает плечами. - Да и что такое еще один год в школе? Вряд ли впредь за неверные ответы будет насылаться "Crucio".
- Ох, Невил, - выдыхает Гермиона, голос изменяет ей.
Невил обнимает ее одной рукой за плечи.
- Все позади, - произносит он. - Позади. Подумай обо всем том, чего ты раньше так боялась, а теперь - ни капельки.
- Экзамены, - сделав несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, говорит Гермиона. - И что со мной никто не будет разговаривать.
- Уроки зельеварения, - подхватывает Невил. - Или опозориться из-за заклинания.
- Забыть об уроке.
- Ооо, точно. Тебе когда-нибудь снился сон, в котором ты забываешь сделать домашнюю работу...
- ...а на уроке никак не можешь вспомнить тему прошлого занятия...
- ...и получаешь взыскание, - заканчивает Невил. Он отстраняется, его глаза тускнеют. Гермиона более чем уверена, что ни о ком из них нельзя сказать "все позади", но Невилл тут же смотрит на нее чуть веселее. - И получить сотню штрафных баллов.
- Думаю, Гриффиндору в этом году просто обязаны вручить Кубок Школы, - произносит Гермиона. - Я непременно затрону эту тему в разговоре с директором.
- Она ответит, что сейчас не это важно, - замечает Невил.
- Это в образовательных целях, - возражает Гермиона, и Невил смеется.
*****
Следует долгая неделя похорон, и каждые из них нестерпимо болезненны. На похоронах Фреда Рон обнимает ее за талию, и Гермиона чувствует, как его сотрясает крупная дрожь. Столько людей плачет вокруг нее, что, глядя на них, она сама не может проронить ни слезинки, даже после того, как поздно ночью в Пристанище Джинни засыпает на соседней кровати и Гермиона считает себя единственной, кто еще бодрствует в доме. Некоторое время спустя она слышит, как кто-то спускается по лестнице, - значит, не единственная. Потом раздается звук поднимающихся шагов, наверху открывается и закрывается дверь, и дом погружается в тишину.
После похорон Ремуса и Тонкс в Годриковой Лощине устраивают неофициальные поминки в пабе. Основная часть присутствующих - это авроры и друзья Андромеды, которых Гермиона никогда раньше не встречала. Гарри почти на каждый вопрос отвечает "Я в порядке", но Рон вливает в него стакан за стаканом и бросает на Гермиону извиняющиеся взгляды, означающие, что с Гарри сейчас лучше побыть только ему. Гермиона оставляет их вдвоем и пробирается мимо группок людей, не зная, куда приткнуться. Она была знакома с обоими достаточно долго для того, чтобы горевать, но недостаточно, чтобы чувствовать, что должна быть здесь.
Она находит Джорджа, окруженного знакомыми ей лицами: рядом стоят Билл и Чарли, и Оливер, и Анджелина, и Ли.
- Все их слова - лишь сотрясение воздуха, - когда она подходит, говорит Джордж. Он кажется сильно разозленным и очень пьяным. - Не позволяйте им говорить так обо мне, когда я умру, ладно?
- И кому же ты оставляешь честь пережить тебя, учитывая, что из нас ты самый младший? - отвечает Оливер. - Ой, нет, еще есть Ли...
- Раз настаиваешь, я непременно скажу всем, что ты был угрозой обществу, - произносит Ли. - Но не раньше, чем нам обоим стукнет по сотне.
- Не хочу, чтобы обо мне так говорили, - упрямо повторяет Джордж. - И Фред бы тоже не хотел. Как будто мы никогда... как будто мы ничем другим не занимались, а только преподавали в школе и умерли с честью.
- Вряд ли ты учителем будешь, - быстро вставляет Анджелина, чтобы заполнить паузу.
- Вряд ли. - Джордж вызывающе поднимает бокал и говорит громче: - За Лунатика, который вдохновил нас на хулиганства. Умный был, сволочь, а правила для него значили ровно столько же, сколько для нас.
Пожалуй, как раз от этого "нас" и перехватывает горло, когда Гермиона поднимает собственный бокал. Стекло с таким звоном соприкасается со стеклом, как если бы этот звук мог разогнать тьму.
*****
Гермиона отказывается аппарировать в Австралию - вместо этого она покупает билеты на самолет, из-за чего Рон явно считает ее сумасшедшей. Но ей просто нужно время, чтобы вспомнить, какой она была раньше, чтобы вести себя, как та дочь, которая чуть меньше года назад уехала от родителей. Она силой принуждает себя не выискивать среди окружающих ее лиц в аэропорту маски Упивающихся Смертью, а читать вместо этого купленный журнал, хотя руку со спрятанной в кармане палочки не убирает ни на секунду и потом не может вспомнить, о чем была статья.
В самолете она какое-то время смотрит фильм, не надевая наушники, а затем прочитывает все журналы, оставленные в кармане стоящего перед ней кресла. Она думает о том, что, если у нее будет квартира в Лондоне, то она купит себе CD-плейер и телевизор. Вовсе не потому, что так уж часто его смотрит, - просто не хочет забывать, какие передачи и сериалы смотрят люди. А еще она сходит к дантисту, пусть ей его услуги и не требуются. Ну, может, без дантиста она и обойдется. Но родителям скажет, что была на приеме.
Сегодня воскресенье, - значит, пациентов у них нет. Приемная Венделла и Моники Уилкинс располагается на первом этаже их дома, как будто вобравшего в себя тепло солнца, хотя погода сегодня холодная, а в палисаднике все пожухло-бурое. Гермиона представляет, как ее мама садит здесь цветы, а папа приносит ей тропических рыбок, плещущихся в ведре, и на какое-то мгновение ей кажется, что такая жизнь для них намного счастливее. Живя так, они никогда даже не будут скучать по ней.
А потом открывается дверь, и она оказывается нос к носу с отцом, глядящим на нее с вежливой улыбкой.
- По воскресеньям мы пациентов не принимаем, - говорит он. - Но если вы зайдете, я принесу вам нашу визитку.
- Папа, - выдыхает Гермиона, и его улыбка перетекает во встревоженное недоумение.
- Вы хорошо себя чувствуете, юная леди? Может, мне позвонить кому-то...
Гермиона вытаскивает из-за спины свою палочку.
- Finite Incantatum, - говорит она уверенно и звонко, как и всегда, когда произносит заклинания. Чары развеиваются, оставляя после себя такое ощущение, словно кто-то окатил их сверху холодной водой.
- Боже мой, - вздрагивает ее отец. Со второго этажа спускается мама, шлепая босыми ногами по деревянным ступеням.
- Венделл, сегодня воскресенье, - намекает она.
- Finite Incantatum, - повторяет Гермиона, не давая ей договорить, потому что видит страх в глазах отца, которого не узнает собственная жена. - Простите, простите меня, - поспешно продолжает она. - Я только так могла защитить вас. Но теперь все закончилось. Война закончилась.
Ее отец сгребает ее в охапку, прижимая к себе, а мама подходит сзади и гладит по волосам.
- Война? - бормочет отец.
- Я сейчас все-все объясню, - говорит она, поспешно решая, в чем нужно соврать.
*****
- Гермиона, - окликает ее мама. Гермиона поднимает от газеты виноватый взгляд, пеняя себе, что пялилась в одну точку и забывала переворачивать страницы время от времени. Она поспешно впивается зубами в остывший тост. - Ты хочешь вернуться туда?
- Я... - Гермиона неуверенно замолкает. Прошло всего две недели, и умом она понимает, что это совсем немного, но выносить каждый последующий день ей становится все труднее. - Я рада быть дома, правда рада. То есть не совсем дома, а с тобой и папой...
- Чтобы перевезти все вещи домой из Австралии, потребуется немало времени, - отвечает мама с улыбкой. - Хотя мне и кажется, что твоему отцу здесь нравится больше. Мы толком с ним эту тему еще не обсуждали.
Но ей и в самом деле нравится быть здесь. Она чувствует себя намного лучше, нет той усталости, когда собственные руки кажутся неподъемной тяжестью, а перед глазами расплываются строчки книги. Ей нравится знать, что кто-то приготовил для нее постель (и не домовый эльф, а мама), нравится есть овощи и слушать, как родители рассказывают давно выученные ею наизусть байки из их молодости.
- Но я не могу остаться. Там столько всего восстановить нужно, и мои друзья... и еще, мм, Рон...
- Я знаю, - говорит мама. Она встает из-за стола, подходит и кладет руку на голову дочери. - Мы давно поняли, что ты не вернешься домой после школы.
- А можно... можно мне приехать с Роном? Я хочу познакомить его с вами. Мне кажется, он вам понравится, только он немного... ну, он ничего не знает о маглах, почти как его отец. Но он уже совсем освоился с тем, как разговаривать по телефону. Если можно, мы бы приехали домой на Рождество...
- Ты можешь приезжать в любое время, - говорит ей мама.
*****
Кинсли заглядывает в Пристанище одним теплым летним полднем, когда Гермиона сидит под деревом и читает книгу.
- Мистер Уизли уже на работе, вы с ним разминулись, - сообщает она ему. - Или вы к Гарри? На прошлой неделе он переехал на площадь Гриммо, но будет здесь во вторник вечером.
- Мне об этом известно, - отвечает Кинсли. - А искал я вас. И мистера Уизли, но я имею в виду мистера Рона Уизли.
Он садится на траву рядом с ней и передает ей свернутый лист пергамента.
- Что это? - спрашивает Гермиона.
- Можно было бы воспользоваться совиной почтой, да день такой приятный, - произносит Кинсли. - А еще так вам будет сложнее отказаться. Откройте его.
Гермиона подчиняется, аккуратно ломает печать и разворачивает письмо, прочитав которое, удивленно смотрит на своего посетителя.
- На самом деле вам и не полагается отказываться, - добавляет Кинсли. - Вам оказана большая честь.
- Да, но Орден Мерлина... - Гермиона сворачивает письмо и крутит его в руках. - Другие достойны его больше, чем я. Невил, Люпин, Тонкс, Фред...
- А меня никто и не ограничивает в выдаваемом количестве, - отвечает Кинсли. - И, думаю, вы достаточно проницательны, чтобы понять, что мне нужны и живые герои, которые согласятся прийти на вручение.
В его голосе мешаются расстройство и веселость.
- Кто уже отказался?
- Невил Лонгботтом попытался, но я решил списать все на его скромность и весьма рассчитываю на его бабушку в вопросе присутствия на церемонии указанного молодого человека в подобающей моменту мантии. Луна Лавгуд пообещала сделать все от нее зависящее, чтобы прийти, но добавила, что время года сейчас очень неспокойное из-за миграции кизляков. Понятия не имею, что это означает, - Кинсли откидывается назад, опираясь спиной о дерево.
- А Гарри?
- Сказал, куда я могу засунуть его Орден Мерлина, раз уж так настаиваю. - Кинсли улыбается. - К награде я его все равно представлю, но не думаю, что он придет на ее вручение. Однако, мне бы хотелось увидеть среди присутствующих вас и Рона. Все, что я могу вам предложить, это высшую награду мира волшебников, но ради нее, наверное, можно перетерпеть один скучный вечер.
- Меня и Рона? Потому что если выбирать между мной и им...
- Вас и Рона, да, - повторяет Кинсли. - И прошу вас, не отговаривайтесь тем, что вам срочно нужно помыть голову.
Она говорит себе, что для нее это ровным счетом ничего не значит. И сомневается, что Рон отнесется к ордену так, как отнесся бы когда-то. Но на церемонию наверняка заявится Рита Скитер, а Гермионе не хотелось бы бросать Невила ей на растерзание. Да и потом, если ей предлагают Орден Мерлина, а от нее требуется одно только согласие...
- Хорошо, придем.
- Даже для проформы не стали отнекиваться, - с легким разочарованием протягивает Кинсли. - А я-то надеялся задержаться здесь подольше, стараясь переубедить вас.
- Но я же вас никуда не гоню, - отвечает она.
Он улыбается и вытягивает ноги, подставляя их солнцу.
*****
Рон, по-турецки скрестив ноги, сидит на кровати Гермионы в Пристанище и смотрит на девушку так, будто у нее выросла вторая голова.
- Ты собираешься сделать - что?
- Окончить школу, - терпеливо повторяет Гермиона.
Рон переводит взгляд на Гарри, безмолвно моля о помощи в нелегкой задаче по приведению Гермионы в чувство.
- Гермиона, забудь ты про Т.Р.И.Т.О.Н. Кинсли тебя и без этих экзаменов на работу примет...
- Не в этом дело, - говорит Гермиона. - Смысл учебы не в том, чтобы получить работу...
- Тебе уж точно не требуются уроки по защите от темных сил, - возражает Рон. - Ты и так сдашь. И ты наизусть знаешь историю магии, и заклинаниями вовсю пользуешься...
- Да, но арифмантику и превращения я не изучала, а знания по истории магии весьма поверхностны в вопросах, не касающихся Волдеморта и крестражей, и мне придется много практиковаться, чтобы нагнать пройденное по зельеварению.
- Но тебе ничего из этого не нужно! - восклицает Рон.
- Я знаю, - говорит Гермиона и впервые в жизни действительно уверена в этом. Ничего плохого не случится, если она не сдаст на Т.Р.И.Т.О.Н. по зельеварению, вот только жалеть об упущенных знаниях будет до конца жизни. - Но я сама этого хочу, Рон.
- Вот я в школу ни за что не вернусь, - отвечает Рон. - А ты, Гарри?
- Пожалуй что откажусь от этой возможности, спасибо, - произносит Гарри. - На самом деле Кинсли уже говорил со мной о том, чтобы осенью начать тренировку с аврорами. Сказал, что в данном случае можно закрыть глаза на отсутствие аттестации на Т.Р.И.Т.О.Н.
- Вот видишь, - говорит Рон. Гермиона наклоняется и целует его. Минуту спустя до них доносится покашливание Гарри, напоминающего о себе.
- Со мной все хорошо будет, - обещает Гермиона. - Ты не... я хочу сказать, ты...
- Мне уходить пора, - вставляет Гарри, но не двигается с места.
- Конечно, я буду ждать тебя, - отвечает ей Рон и обнимает за талию. - И, быть может, по выходным ты вместо Хогсмеда будешь тайком...
- Большой тайны не получится, если перемещаться я буду сюда, - прерывает Гермиона.
- Я решил, что поживу какое-то время у Гарри, на площади Гриммо, - сообщает Рон. - Я буду помогать Джорджу с хохмазином, а это проще, если жить в Лондоне. И, кроме того, немного... ну, немного странно сейчас находиться дома. Ты понимаешь.
- Понимаю, - отвечает Гермиона. - Ничто уже не будет, как раньше.
Рон пожимает плечами.
- Не во всем это так уж и плохо, правда ведь?
- Не во всем, - эхом откликается Гермиона и с благодарностью скользит в кольцо его рук.
*****
Поезд уезжает в "Хогвартс" прекрасным сентябрьским утром. Родители Гермионы машут ему вслед и кажутся немного потерянными, искоса посматривая на окружающих их ведьм и волшебников. Гермиона видит, как Молли и Артур ведут их к выходу со станции, и ей интересно, попросит ли Артур показать ему их машину и что они с Молли подумают о магловом ресторане, если родители все же решатся пригласить их на совместный обед.
В коридоре стоит шум: младшие ученики носятся из вагона в вагон, а испуганные первоклассники потерянно бродят вокруг. Гермиона напрочь отказалась от предложения стать старостой, аргументировав тем, что не собирается быть образцом для подражания. МакГонагалл ответила, что принимает такой ответ как "нет", а все, что было сказано далее, постарается тут же забыть.
Она находит пустое купе и садится у окна. Странно находиться здесь без Гарри и Рона. Ей интересно, те же ли чувства испытывал Люпин, возвращаясь в "Хогвартс" в качестве учителя, и было ли наполнено его купе призраками прошлого.
Она трясет головой. Нет здесь никаких призраков, один только стойкий запах чьего-то раздавленного сендвича. Гарри и Рон сейчас в Лондоне, уплетают заказанную из ресторана еду, слушая репортаж с квиддичного матча, и увидеться с ними она может в любое время. По приезде она отправит им сову и сообщит, что и она, и Косолапсус добрались до "Хогвартса" целыми и невредимыми.
Косолапсус пускается в обход купе, выискивая, по-видимому, остатки сендвича. Открывается дверь, и в образовавшийся проем просовывается голова Невила.
- Не против, если я к тебе присоединюсь? - спрашивает он.
Гермиона приглашающе указывает на пустующее сиденье напротив себя.
- Я не видела Луну, - говорит она.
- Она решила не возвращаться, - сообщает Невил. - У нее много времени отнимает газета, да и, мне кажется, не хочет она возвращаться.
- Некоторые мосты остаются сожженными, - говорит Гермиона.
Невил кивает.
- А некоторые только предстоит сжечь.
- Этим и займемся, - заключает она. Слышится стук в дверь.
В коридоре стоит малыш, который выглядит так, будто вот-вот проглотит язык от страха.
- Мне поручено доставить их Гермионе Грейнджер и Невилу Лонгботтому, - выдавливает из себя он, протягивая им два пергаментных свитка, перевязанных лиловой лентой.
- О, нет, - стонет Гермиона, но свой свиток у мальчика забирает.
- О, да, - поддевает Невил. - Мы приглашены на обед к профессору Слизорну.
Гермиона задумчиво держит свой свиток в руке.
- А знаешь, - признается она спустя пару секунд, - я не против пойти.
Невил изгибает бровь, и она пожимает плечами.
- Не повредит узнать, кого Слизорн решил особо выделить в этом году, так ведь? И потом, еда там все равно лучше той, которую нам продадут с тележки.
- Если с такой стороны на это посмотреть, то... - не очень убежденно произносит Невил.
- Пошли, побудем героями, - подбадривает Гермиона. - Тем, кто спас мир, можно немножко попочивать на лаврах и вкусно поесть на парочке приемов.
Она берет Невила под руку и уверенно тянет к двери.
*****
Первоклассники гуськом тянутся за Хагридом к озеру, а к станции начинают съезжаться кареты. Вокруг Гермионы тут и там слышатся охи и приглушенные вскрики. Несколько старшеклассников выхватывают палочки.
- Все в порядке, - объявляет Гермиона, выходя вперед, и кладет руку на голову тестрала. Ощущения от прикосновения в точности такие, как и в предыдущий раз, во время той безумной скачки, когда она даже не видела, за что хватается. Сейчас она могла разглядеть существо во всех деталях. Он слегка подталкивает мордой ее руку, и она проводит ею вдоль его носа. - Они не причинят вам вреда.
- Она права, - присоединяется к ней Невил, подводя Парватти Патил к карете и помогая ей забраться внутрь. - Они всегда здесь были, каждый год. Просто мы их не видели.
- Но почему? - спрашивает Парватти, но Гермиона не слышит, что ей отвечает Невил. Тестрал смотрит на нее своими умными глазами.
- Все хорошо, - говорит она, гладя его по шее. - Намного лучше видеть то, что есть на самом деле.
Затем она забирается в карету и в поисках опоры хватается за сиденье, когда они трогаются с места и, как и много раз до этого, начинают подниматься вверх по холму в направлении "Хогвартса".
@темы: бумагомарание, ФанФикция, перевод, harry potter
-
-
03.12.2010 в 19:13Сразу вспомнились впечатления после финала - вроде и все хорошо, но какой ценой.
-
-
03.12.2010 в 20:01-
-
04.12.2010 в 20:01Мне он как раз и понравился своей атмосферой - и тем, что я легко все это могла представить в качестве продолжения событий в книге.
Poltavka, тебе спасибо! я очень-очень рада, что тебе понравилось!