Quite Contrary
5 марта в театре Романа Виктюка проходили съемки фильма-спектакля "Последнее испытание" в постановке Руслана Герасименко, часть действа позволили увидеть зрителям. Мне повезло быть среди этих людей, и, хотя в зале я провела без малого 5 часов, это время пролетело, как один миг.
И нельзя не поражаться выносливости и выдержке всей съемочной группы, учитывая, что одни только съемки велись беспрерывно около 16 часов, а режиссер обмолвился, что за прошедшие сутки спал минут 15.
И у них оставались силы шутить, не срываться, а слаженно снимать сцену за сценой - и при этом петь. Дублей, которые пришлось переснимать, мне вспоминается в буквальном смысле штуки три: когда упал актер, игравший минотавра (упал очень страшно, в попытке сделать сальто - кто видел постановку или хотя бы фанкам этой сцены, тот помнит эти пружинящие ходули и поймет), когда кто-то из балета замешкался на сцене встречи Крисании и Рейстлина, и когда на сцене кошмаров в Бездне Руслан вспомнил, что должен быть в ней без плаща.
На момент, когда зрителей запустили в зал, съемки запаздывали на 2.5 часа, но целеустремленно двигались вперед, хотя и с некоторыми накладками (Руслан иногда уйму времени тратил на то, чтобы дозваться кого-то из съемочной команды).
И если раньше я знала Руслана как актера и знала, что он автор театральной версии ПИ, то вчера я его увидела как режиссера и как человека, который совмещает в себе все эти три ипостаси. Человека, горящего тем, что он делает. Человека невероятной энергетики. Человека, который, как локомотив, тащил на своих плечах съемочный процесс: вот он объясняет актерам и акробатам, чего ждет от них в готовящейся сцене, вот втолковывает осветителю сцены, какие прожектора задействовать, потому что сейчас горят совсем не те, вот дает команду "начали" - и вдруг исчезает измотанный, пытающийся вспомнить слова "посох" и "плащ" Руслан, тот, кто с мягкой улыбкой шутит со съемочной командой и залом, а появляется хитрый маг, всеми правдами и неправдами стремящийся к своей цели. И еще следует вспомнить, что Рейстлин задействован почти во всех сценах мюзикла!
Такая самоотдача по-настоящему восхищает. И еще вчера я, наконец, поняла, почему он хочет больше сосредоточиться на режиссуре: тут и тот факт, конечно, что невозможно до конца оценить сцену, когда являешься ее действующим лицом (во время съемок, кстати, еще и постановщика сцен, наблюдающего со стороны, ощутимо не хватало: позы для крупных кадров иногда заметно отличались от общих; буду надеяться, при монтаже это скрыть получится), но и самое главное - в качестве режиссера он просто сиял.
Но и забавных моментов хватало:
- как когда Федор Воскресенский пожаловался, что у него скоро ноги в сеточку будут от длительного стояния босиком на "балконе", откуда Король-Жрец наблюдал за боем на арене, а Руслан ему принес тапочки со словами: "Не говори потом, что Рейстлин о тебе не заботится"
- но таки забыли о КЖ и отпустили его с "балкона" далеко на сразу после того, как ему оттуда можно было спуститься
- а после он с перерывами в час-полтора дважды немым укором проплывал по сцене, напоминая, что все еще ждет своей очереди
- "Здравствуй, приземленная! - Здравствуй, раб!" - когда операторам объясняли, в какой последовательности и на каких словах нужно производить смену крупного плана
- "А у меня балет будет? А, я без него? Опять всё на таланте, да?" Евгения Аксенова
- и как он себя с Сарой Бернар сравнил
- и когда он по телефону отвечал: "Брата позвать? Рейстлина? Он занят. (Руслану) Тут тебе из Бездны звонили, я сбросил"
И таки приходилось время от времени сдерживаться, чтобы не зааплодировать в финале того или иного номера.
А еще эта версия для меня все-таки - самая-самая. Даже здесь, когда последовательность сцен совершенно хронологически не увязана, смотришь - и просто растворяешься в них. Вот она, самая настоящая магия.
И нельзя не поражаться выносливости и выдержке всей съемочной группы, учитывая, что одни только съемки велись беспрерывно около 16 часов, а режиссер обмолвился, что за прошедшие сутки спал минут 15.
И у них оставались силы шутить, не срываться, а слаженно снимать сцену за сценой - и при этом петь. Дублей, которые пришлось переснимать, мне вспоминается в буквальном смысле штуки три: когда упал актер, игравший минотавра (упал очень страшно, в попытке сделать сальто - кто видел постановку или хотя бы фанкам этой сцены, тот помнит эти пружинящие ходули и поймет), когда кто-то из балета замешкался на сцене встречи Крисании и Рейстлина, и когда на сцене кошмаров в Бездне Руслан вспомнил, что должен быть в ней без плаща.
На момент, когда зрителей запустили в зал, съемки запаздывали на 2.5 часа, но целеустремленно двигались вперед, хотя и с некоторыми накладками (Руслан иногда уйму времени тратил на то, чтобы дозваться кого-то из съемочной команды).
И если раньше я знала Руслана как актера и знала, что он автор театральной версии ПИ, то вчера я его увидела как режиссера и как человека, который совмещает в себе все эти три ипостаси. Человека, горящего тем, что он делает. Человека невероятной энергетики. Человека, который, как локомотив, тащил на своих плечах съемочный процесс: вот он объясняет актерам и акробатам, чего ждет от них в готовящейся сцене, вот втолковывает осветителю сцены, какие прожектора задействовать, потому что сейчас горят совсем не те, вот дает команду "начали" - и вдруг исчезает измотанный, пытающийся вспомнить слова "посох" и "плащ" Руслан, тот, кто с мягкой улыбкой шутит со съемочной командой и залом, а появляется хитрый маг, всеми правдами и неправдами стремящийся к своей цели. И еще следует вспомнить, что Рейстлин задействован почти во всех сценах мюзикла!
Такая самоотдача по-настоящему восхищает. И еще вчера я, наконец, поняла, почему он хочет больше сосредоточиться на режиссуре: тут и тот факт, конечно, что невозможно до конца оценить сцену, когда являешься ее действующим лицом (во время съемок, кстати, еще и постановщика сцен, наблюдающего со стороны, ощутимо не хватало: позы для крупных кадров иногда заметно отличались от общих; буду надеяться, при монтаже это скрыть получится), но и самое главное - в качестве режиссера он просто сиял.
Но и забавных моментов хватало:
- как когда Федор Воскресенский пожаловался, что у него скоро ноги в сеточку будут от длительного стояния босиком на "балконе", откуда Король-Жрец наблюдал за боем на арене, а Руслан ему принес тапочки со словами: "Не говори потом, что Рейстлин о тебе не заботится"
- но таки забыли о КЖ и отпустили его с "балкона" далеко на сразу после того, как ему оттуда можно было спуститься
- а после он с перерывами в час-полтора дважды немым укором проплывал по сцене, напоминая, что все еще ждет своей очереди
- "Здравствуй, приземленная! - Здравствуй, раб!" - когда операторам объясняли, в какой последовательности и на каких словах нужно производить смену крупного плана
- "А у меня балет будет? А, я без него? Опять всё на таланте, да?" Евгения Аксенова
- и как он себя с Сарой Бернар сравнил
- и когда он по телефону отвечал: "Брата позвать? Рейстлина? Он занят. (Руслану) Тут тебе из Бездны звонили, я сбросил"
И таки приходилось время от времени сдерживаться, чтобы не зааплодировать в финале того или иного номера.
А еще эта версия для меня все-таки - самая-самая. Даже здесь, когда последовательность сцен совершенно хронологически не увязана, смотришь - и просто растворяешься в них. Вот она, самая настоящая магия.