Когда читала "Цветы для Элджернона" (роман, не рассказ), то в иные моменты возникали очень стойкие аллюзии к "Кукольному домику". Вернее, к тому, как мне представляется связь "куклы - реальные люди". Потому что вот он - Чарли Гордон, в прошлом - с КИ ниже 70-ти, а сейчас - гений в прямом значении этого слова, и ему кажется, что тот Чарли, каким он был раньше, наблюдает за ним из-за окна (и жутко было читать, как потом, уже после всего, он вспоминает, что на самом деле как будто бы наблюдал из-за окна). А вот он разговаривает со своим отражением, которое улыбается ему улыбкой умственно отсталого. И всегда, вспоминая о прошлом до операции, он говорит о себе в третьем лице - как о совершенно другом человеке. Так что в отношении "Кукольного домика" у меня как-то все по полочкам разложилось, и я все-таки определилась со своим впечатлением о взаимосвязи Эхо и Кэролайн: у них могут быть одинаковые воспоминания, но это по сути два разных человека, две разные личности, одна из которых в итоге должна неизбежно поглотить другую, либо стать доминантой и загнать вторую в подсознание. Не то чтобы я раньше то же самое не говорила, просто не могла себе представить до конца, как это возможно.
Вообще, конечно, в "Цветах для Элджернона" меня изначально привлекла аннотация:
"Тридцать лет назад это считалось фантастикой.
Тридцать лет назад это читалось как фантастика
Сейчас это воспринимается как одно из самых человечных произведений новейшего времени".
Тяжело было читать, да. Особенно последние дневниковые записи Чарли. Вначале они полны безыскусной детской чистоты, искренности. Потом постепенно в них вкрадывается понимание собственного одиночества, никуда не уходящее уже до самых последних строк. А еще осознание того, как безжалостно жестоки мир и люди вокруг. Потом - собственное превосходство, холодность, гордыня. Потом - внезапная догадка, что скоро все закончится, и единственное желание - успеть понять, что же было сделано не так. И - медленное угасание.
Как же это страшно... "Пожалуста… ну пожалуста… пусть я не за буду как читать и писать…"
А последний постскриптум - просто как удар наотмашь. Потому что из него, из этой короткой фразы становится ясно, что все вовсе не вернулось на круги своя, как будто и не было ничего, и что изменилось в Чарли, лишившегося, казалось бы, и обширных знаний, и воспоминаний об испытываемых прежде чувствах. Нить, связывающая его с единственным существом, с которым он ощущал некую... общность, - эта нить осталась.