"25 лет назад я пытался помочь мальчику, похожему на моего сына, как две капли воды, но тот мальчик никогда не был моим сыном. Как и ты".
(с) Уолтер БишопТолько ради этих слов я готова любить эту серию со страшной силой и простить довольно затянутое начало сезона. (Но по-хорошему эту серию бы да на пару выпусков раньше...)
А еще за Линкольна Ли, который хоть и присутствовал почти что для фона, но был, как всегда, хорош до невозможности, а самое главное, задал мучивший всех вопрос про Оливию и Нину.
О, и за мимолетный, но такой прекрасный кусочек ОТП. И даже ничего больше не надо - только пусть бы она и дальше его вот так же под руку держала и в глаза заглядывала.
Glyph серии: still.
И он очень верно отражает суть: воз и ныне там. То есть ни по поводу Питера, ни по поводу шейпшифтеров понятнее ничего не стало, однако же наконец-то серия вызвала состояние азарта и нетерпения узнать, что там будет дальше.
читать дальше
Вновь объявившаяся печатная машинка, представляющая собой связь с параллельным миром, дает надежду, что АУ-вселенную нам все-таки покажут, а то без них уже совсем тоскливо становится. (Или сценаристы ждут, когда Prime Suspects прикроют, чтобы Кирк Асаведо вернулся?) И с кем же шейпшифтеры ведут активную переписку? Может, это так наконец вводят Немезиду Оливии, обещанную еще в мультяшной серии прошлого сезона?
По поводу смерти Белла, о которой говорил тут ученый: интересно, Белл в этой версии на самом деле умер или это легенда для непосвященных, что он ушел в АУ-мир? А если на самом деле умер, то, опять же, любопытно, каким образом круг по воде от смерти одного мальчика, докатившись, вызвал подобное событие.
А новая способность Оливии узнавать, что произойдет, до того, как оно произойдет, пока кажется довольно бессмысленной, поскольку сама она не подозревает, что видит flashforward, но все-таки интригует.
Возвращаясь к цитате, с которой начинается запись. КАК мне этот ход понравился! Питер, который всегда как данность принимал любовь Уолтера, который оскорблялся, что его выкрали в другой мир, чтобы спасти, и разбрасывался заявлениями по типу "больше ты мне не отец, а я тебе не сын", - этот Питер вдруг слышит слова "мой сын умер, а ты - всего лишь его версия, ты - не он". И это настолько пронзительная и сильная по воздействию сцена! Питер, который помнит этого Уолтера светящимся отцовской любовью к нему, Питеру, понимает, что теперь навсегда лишился этого тепла, лишился того совершенно особенного взгляда, которым Уолтер смотрел на него, лишился гордости отца за сына. И, наверное, впервые понимает, как важно все это было для него. Это не просто память и не просто знание - "Уолтер, я твой сын, Питер", - это узы, которые в этой вселенной не просто разрублены - их никогда не существовало. И какой же это страшный ад - быть единственным, кто о них помнит, и скорбеть по ним.