Робин Хобб, "Безумный корабль"

[ArtanisG]

Неторопливо развивающееся поначалу действие к концу книги "покатилось с горки", да так, что приходилось делать паузы - отрываться, чтобы отдышаться.
Нравится все больше и больше. По-прежнему скучаю по Шести Герцогствам, но уже понимаю, что потом буду скучать и по Удачному с Дождевыми Чащобами тоже. Ну почему так? Вроде и книги толстенные, а все равно мало...

По заметкам, которые черкала в черновике.

он медитирует: перед ним летят в облаках драконы, а в кипящих морских водах мелькают тени стремительных змеев
Не первый раз говорится, что Уинтроу видит во сне змеев. Как будто он связан с ними, как будто в нем живет чья-то память - как в Тех, Кто Помнит. Память, которая вызвала в нем дежа вю при встрече с Кеннитом. Память, подсказавшая, что он должен освободить змею с острова Иных. Как будто он сам был когда-то драконом - или тем, кто жил при них, а потом родился человеком. Не знаю, насколько такое возможно в мире Хобб, но пока что очень на то похоже. Во всяком случае, даже Та, Кто Помнит, не смогла понять, кто же он.
А в общем Уинтроу почти всю книгу не вызывал особо ни положительных, ни отрицательных эмоций. Разве что легкое недоумение и раздражение оттого, что он все больше и больше подпадает под харизму Кеннита и не способен вычленить в словах того уловки и хитрости.
Но вот момент, когда к нему приходит Этта, чтобы начать обучение тому искусству, которое знает практически в совершенстве, был в самом деле волнителен. Хоть и понятно, конечно, было, что это автор с читателем играет, выдавая одно за другое. А там, где он освобождал змею, хотелось ему просто аплодировать и поддерживать криками ободрения

Звезда о семи лучах - татуировка на груди Совершенного и на бедре Кеннита. Живой корабль, который по слухам захватил Игрот и который потом затонул, - и Совершенный, рассказывавший, что когда-то какое-то время провел на дне, где сражался со змеями.
"И вот наконец-то у него в руках было средство претворить мечту в жизнь. Теперь ему по праву принадлежало все то, что Игрот когда-либо у кого-либо отнял…"
Он думает об этом, явно имея в виду Проказницу, то есть живой корабль.
"Пиратский капитан. Живой корабль, который можно взять. Сожженный город. Пленный мальчик, родня кораблю. Вот составляющие первого цикла". (выделено мною)
Так говорил талисман Кеннита, но не об Уинтроу, как может показаться, а о самом Кенните.
И, наконец, последняя цепочка. Вот о чем думал Совершенный (причем в тот момент, когда Янтарь пыталась зачистить след от татуировки у него на груди!): "Это Керру Ладлаку показалось бы, что его лижет кошка. Это он, давно погибший мальчишка, любил кошек и котят".
Итак, цепочка: мальчик, любивший котят, - мертвые котята, найденные на пляже острова Иных, - Кеннит - мальчик, родня живому кораблю.
Кеннит - это Керр Ладлак? не знаю, насколько это предположение обоснованно, но оно бы, по крайней мере, объяснило, почему с ним разговаривает талисман и почему к нему тянется Проказница.

Если же говорить о самом Кенните, то если в первой книге он был просто непонятен, то во второй становится неприятен, поскольку изображается человеком, начисто лишенным каких-либо чувств, который видит в других только корысть и считает, что всеми их поступками движет исключительно эгоизм. Неприятен, когда открываются его мысли относительно Этты и Соркора, беззаветно преданных ему. И оттого вдвойне удивительна его искренняя нежность, направленная на Проказницу, и любовь к Уинтроу.
Про амулет Кеннита у меня только одна непонятка: почему он так расположен к Этте? не то чтобы я протестовала, просто она по какой-то причине - единственная, о ком он проявляет заботу: ведь это он читал ей стихи (а она считала, что Кеннит) и он требовал у Кеннита быть добрее к ней, когда тот проклинал ее за свое увечье.
Проказница. В общем-то, самым неожиданным было то, что она так глупо и по-женски повелась на лесть. Не знаю, как-то оно странно, если откровенно.

Еще я думала о том, что в этой части мира Элдерлингов как будто нет Дара и Силы, но, может, их просто называют иначе? Да, Сила - это что-то чему нужно учиться, но Дар... эта связь человека и животного очень похожа на связь человека и корабля, когда-то бывшего животным (ну, в каком-то смысле "бывшего").
А неоднократно повторявшееся, что диводрево серебряное не могло не напомнить, что от соприкосновения с сочащимся Силой Верити пальцы Шута стали именно серебряными.

– Ты, – сказала она, – такое же чудо, как те драконы, которых я видела когда-то.
<...>
- Мне, в общем-то, все равно, чем ты там восторгалась. Я всего лишь полагаю, что незачем называть тех летучих тварей драконами.
Из разговора Янтарь и Совершенного. Хо-хо - помнится, я нечто в этом роде говорила после прочтения "Странствий Убийцы", а тут и в самом деле подтвердилось, что те "драконы" были всего лишь подражанием, слепком с настоящих.
"Они ваяли из камня памяти живые скульптуры моих родичей. Старцы работали над ними здесь, куда не достигали ни ветер, ни дождь… Потом они умирали, и их жизни ненадолго вселялись в эти скульптуры. Тогда двери распахивались, скульптуры выходили на солнечный свет и взлетали над городом. Их мнимая жизнь длилась недолго, она вскоре угасала – и с нею воспоминания. Этими статуями наполнено целое кладбище там, в горах. Для Старших это был вид искусства".
Оставив в стороне странность понятия "искусство" у Старших (Элдерлингов, как полагаю; upd. посмотрела - в самом деле Элдерлинги в этом переводе Старшие, как же все-таки мешает разрозненность терминологии в разных переводах!): у них этим занимались старцы, не Круги из молодых и сильных. Единственное утешение, почерпнутое из отрывка: дух Верити не стал заложником каменной скульптуры.

И еще одна безумная ассоциация: петух в короне, изображенный на гербе Хупрусов, срисованный ими с одной из фресок в Старом городе, напомнил о видении Шута, в котором он был женщиной в петушиной короне.

- кто такие Иные? просто некие злобные существа, мало ли их живет?
- сатрап напоминает - особенно в описании Янтарь - Регала
- будет ли как-то обыгран люк из капитанской каюты в трюм, прорезанный Янтарь на Совершенном; пока что упоминания о нем вызвали впечатление повешенного на стенку ружья
- "Кефрия успела на краткий миг увидеть изуродованные руки Янтарь" - изуродованные?!
- если в живых кораблях - в их воспоминаниях - всегда присутствовал дракон (как это видно в эпизоде с Малтой, упавшей в обморок на Совершенном), то почему никак не проявлял себя? и зачем тому дракону была нужна смерть Малты?
- что это был за Кровавый мор, принесенный якобы из Дождевых Чащоб?
- в эпизоде с похищением сатрапа и тем, как Рейн после дико извинялся, что не знал, что в карете была Малта, меня напрягло вовсе не это, а то, что (ну, будь там кто-то другой, не Малта, какая, к лешему разница!) они бросили умирать человека, которому могли оказать помощь! в этом проблема, а не в том, что они бросили там Малту
- про Шесть Герцогств говорилось, что раньше они вели постоянные войны с Калсидой, а теперь страдают от набегов разбойников с севера - хмммм, покой нам только снится?..
- золотистые люди из видений-воспоминаний Малты по описанию внешнего вида напоминают Шута
- а заключенная драконица со своими угрозами и мольбами о помощи напоминает сказку о джинне, который загадывал "если меня освободят в ближайшие сто лет - озолочу..." и так далее, пока не дошел до "того, кто меня освободит, убью"
- отчаянное "почему": почему, как автор, создавший таких прекрасных, сильных женских персонажей как Вестриты, умудрилась другому главному герою в избранницы определить такую... Молли? почему?..

It's not the first time I've been called a fool, and likely not the last. (с) Янтарь
Тут у меня случился приступ неконтролируемой радости. И продолжается он до сих пор))) По-моему, даже те, кто до этих пор не догадался, несмотря на все признаки, должны были увидеть каламбур - мне даже перевод не помешал ему порадоваться

"По моему глубокому убеждению, люди отказывают животным в способности думать и чувствовать по одной простой причине: так им проще не чувствовать вины за то, что они с животными делают".
Как тут не вспомнить Ночного волка?
И почти сразу после этого еще один привет - на этот раз Фитцу:
– Ну и кто же этот другой в тебе?
– Ну… То есть… Один мой друг. Мы очень много разговаривали, всем делились… Вот я теперь и ловлю себя на том, что иногда продолжаю с ним беседовать. Даже знаю, что он мне ответил бы…


Малта. Я все-таки дождалась ее взросления. Как и надеялась, оно случилось вместе с осознанием собственной нужды и необходимостью самой заботиться о себе. Приятно было видеть это изменение эгоистичной, избалованной, насквозь лживой девицы, находящей удовлетворение в возможности поссорить родных, - в уверенную, язвительную, сильную и проницательную девушку. Девушку, по-иному взглянувшую на поступки отца, но по-прежнему любящую его и стремящуюся его найти. Девушку, совершенно по-другому взглянувшую на собственную семью. Способную оглянуться и подумать: "Жизнь прежней Малты была небылицей про какую-то легкомысленную и избалованную девчонку". И после разговора с сатрапом, палец о палец не желающего ударить ради собственного спасения: "Говоря так, она отрешенно думала про себя: «А ведь где-то я уже слышала такой тон…» Потом сообразила. Это ее бабушка всегда так с ней разговаривала. И теперь она хорошо понимала почему".
И еще обратила внимание, что когда Янтарь говорила о настоящем Малты, она обращалась к ней как к Хэвен: "И тебе спасибо, госпожа Хэвен". А когда о будущем - как к Вестрит: "Ты зарабатываешь себе будущность, Малта Вестрит".

Что-то меня опять понесло
Закончу цитатой про Альтию и Брешена.
Клеф по-прежнему торчал в коридоре. Он стоял у стены, постукивая по ней босой пяткой и покусывая нижнюю губу. Юнга бездельничал, и Альтия нахмурилась.
– Поглядывать нехорошо, – сурово сообщила она ему, проходя мимо.
– А капитана целовать хорошо? – отвечал он нахально. Ухмыльнулся и – только сверкнули пятки грязные – стремительно испарился.
Они прекрасны - с этими их глупыми договоренностями быть друзьями, не переступать черту и неодолимой тягой друг к другу. И долго, интересно, подобным образом изводить друг дружку будут? и все равно: они прекрасны